Четвер, 28 Березня 2024 р.
13 Грудня 2013

«ОН НЕ ИМЕЕТ ПОРЯДОЧНОЙ ВОДЫ»

«ОН НЕ ИМЕЕТ ПОРЯДОЧНОЙ ВОДЫ»Продовжуємо друкувати фрагменти з книжки «Подоль. Записки проезжего», виданої 1866 р. Попередні публікації подано 1, 8, 15, 22 листопада та 6 грудня.

Я сказал, что Каменец пользуется прекрасными сообщениями и воздухом, но из этого не следует, чтобы он пользовался и хорошей водой. Окруженный буквально со всех сторон рекой, он не имеет порядочной воды, потому что речка, обмывающая его (тоже буквально) и принимающая все нечистоты 16-тысячного населения, представляет непривлекательное зрелище. В отдаленные времена, конечно, 17 водопадов орошали прибрежные скалы: от всего этого остался один, и то весьма тщедушный, да один родник – гунская криница; но и тут судьба посмеялась жестоко над каменчанами, поместив благодетельный, многоводный источник в самом высоком месте берега, с восточной стороны, где скалы в 18 сажень отвесно спускаются к реке. Жители могут только смотреть на источник, но, чтобы добраться до него, нужно обходить версты четыре или взбираться по скалам узкими тропинками в 1,5 четверти ширины. Но и на них ходят люди, т.е. слуги и служанки богатого человечества. Вы подумаете: неужели не бывает несчастий в гололедицу? Бывают, но не так часто.

С этой водой и водопитием тоже была история, недостаток питья в Каменце исторический. Нуждались и прежние жители, до того нуждались, что провести воду в город считалось благодеянием, и это благодеяние решился сделать один армянин. Фамилия этого почтенного человека, которому доселе чрез двести лет не нашлось подражателей, была Нурсес. Он, умирая, завещал значительную сумму на проведение воды, что и не представляло большой трудности: так как источники выше города. Армяне не раз жертвовали для общественной пользы, что делает честь их гражданскому чувству и благоразумию: ведь никто не мешал Нурсесу и в монастырь пожертвовать эти деньги, что было бы даже последовательнее при тогдашних понятиях, когда отказывали духовенству имения и капиталы, приобретенные большею частью угнетением простого народа. Деньги были отданы в магистрат, да там и засели, так что, на сейме в Варшаве, 1638 г., в царствование Владислава IV, вышло повеление гражданам каменецким провести воду в центре города со штрафом, в случае неисполнения, 2000 червонцев. Постановления не выполнялись: потому что водопровода как не было, так и нет. Турки, вступив чрез 35 лет в Каменец, без всякого побуждения свыше, старались обеспечить город водою и вырыли в углу рыночной площади колодезь чрезвычайной глубины, стены его обложили камнем. Вероятно, из презрения к работе нехристей, над колодцем построили каменную будку и заперли. Говорят, что в него было когда-то брошено много оружия и пушек и указывают на три, которые лежат друг на друге невдалеке колодца, около лавочек с известью. Одна из них выгнута дугой, как будто в самом деле необыкновенная тяжесть лежала на ней, что придает вероятность рассказам. Они лежат в таком углу, что едва ли кто их видит. Удивительно, отчего никому не придет в голову благоприобресть их; это доказывает особенную непредприимчивость жителей. И действительно, большая разница настоящих жителей от бывших: те люди были предприимчивые, торговые не контрабандным полотном, галстучками и т.п. австрийскими товарами – остатками, выборками, а как следует, товарами настоящими. Каменец был тогда складочным торговым пунктом. И теперь есть торговля, потому что есть евреи; но торговля мелочная, ничтожная; ну, а люди? И они изменились немного. О бывших я уже говорил – это были беспокойные люди; чем-то все были недовольны, чего-то добивались – то привилегии, то особых выгод. Настоящие ничего не хотят, потому что все имеют, что те считали за большую редкость и драгоценность, например, хоть право жить в городе (евреям); теперь живи сколько хочешь, разве накуролесишь, как Шапира и другие, то, разумеется, вывезут и не позволят жить в городе, какого бы исповедания ни был виновный.

В какой степени накуролесили эти господа, я не знаю, потому что ничего не читал по этому предмету, но заключаю, что дела их были злокозненны, потому что законы преследуют только виновных.

Взглянем на современных обитателей города.

Поляки – в верхних слоях общества самая образованная и развитая часть населения, давшая множество замечательных личностей на поле художественной и гражданской деятельности. Предоставляя другим говорить об отличившихся каменчанах, я упомяну только об одном поэте Маврицие Гославском. Гославский, воспитанник и житель Каменца, умер очень молодым, и потому не написал так много, как Мицкевич, но вправе были ожидать от него многого. Почитатели его говорят, что он не написал бы, после «Редута Ордона», оды на взятие «Борнгольма» соединенным французско-английским флотом, ни даже оды Наполеону. У него была светлая точка зрения на предметы. Он, кажется, предчувствовал то состояние Европы, когда не вопросом о национальностях, так хитро брошенным Наполеоном для народов Европы, чтобы их дурачить – будут заняты общественные стремления. Интересы национальные даже можно довести до степени интересов небесных, а с национальностями из всего этого никакой другой перемены не произойдет, кроме некоторой в географических учебниках сумятицы: потому что, в руках опытного охранителя общественного благоустройства, интерес политический служит самым лучшим отвлечением от интересов ближайших, земных. Будучи польским патриотом, он отзывался о русских без желчи, с расположением, желая всем равно счастья.

Как молодой человек, он заплатил дань своему веку и написал несколько стихотворений в чувствительном роде. Одно из них относится прямо к Подолии, которой он был самым горячим сыном…

Малороссияне (русины). Так как они не живут в городе, то и говорить о них следует вкратце. В город они появляются только на базар в воскресенье; потому – в воскресенье, что в субботу у евреев шабаш, и они лучше хотят, чтобы им привозили товары в первый день после шабаша; русины слушаются и везут в воскресенье дрова, муку, картофель, и получают взамен навоз, и это не риторическая фигура: просто будочники накладывают им с площади грязь в опорожненные телеги… В древние времена, пожалуй, какой-нибудь Войт Григорович занес бы жалобу и вышло бы на сейме постановление, чтобы алебардщики власти своей не злоупотребляли и навозом обозов русинских не марали, под опасением штрафа… Но я хвалю сей обычай, потому что он чистоту городу придает.

Вообще положение крестьян, приезжающих в город, несколько конфузно: кричит на них хожалый – тут не стой, там не езди, отсюда ступай. Еврей сует изорванную бумажку и тащит в полицию: почему царские деньги не принимает, а между тем собралась толпа евреев кругом и таскают из воза, и ругается еврей, и моргает будочнику… а тот с базара прогонит, как беспокойного. Вообще евреи презирают и не любят крестьян; крестьяне тоже не любят евреев, но делают, что те хотят. Около корчмы крестьяне и шляхта (чиншовая) нанимаются в чумаки. Еврей дает за дорогу в Одессу и назад на две лошади 22 руб. Половина нанимающихся должна ему. Крестьяне считают цену малою и себя ограбленными и притесняемыми… Упираются крестьяне две недели: уж очень убыточно; наконец соглашаются. Еврей гроша им не прибавил, набросил по три рубля только тем, которые не должны ему.

Это преобладающее по численности племя русинов не знает даже, что оно за племя, вообще, что оно такое. Кто ты? «Хлоп, человек». Отчизна? – то хата, после отцов доставшаяся. Поляк для него – пан, москаль – солдат, русский – кацап. Во Вятке, Томске, Калуге говорят более о Киеве, более знают его, хотя с религиозной стороны, чем здесь. Здесь не встретите богомолок, рассказывающих о нем. Крестьяне ходят только в Одессу и то через Бессарабию.

Армяне слились совершенно с поляками, только азиатские черты лица и миндалеобразные глазки выдают иногда происхождение предков. Все это ошляхтилось, сделалось помещиками; как дворяне, они рассыпались по России и находятся на всех ступенях чиновничьей деятельности. На месте, у большинства патриотизм, по традициям предков, обязанных приютом, богатством и шляхетством полякам; в России, разбавленные побочным элементом, они делаются прекрасными людьми, служаками без всяких мечтаний, навязываемых им здесь влиянием среды; распорядительный чиновник может быть и хорошим сыном отечества, и получать награды, не говоря уже об ученых и художниках, занятие которых не позволяет им интересоваться житейскими дрязгами граждан; в сердце их, посвященное науке, не должен проникать шум страстей, волнующих общество.